Воспоминание участников ликвидации последствий катастрофы на чернобыльской АЭС
ПОЛИЩУК А.И.
В 1986 году я работал в Могилеве… В задачи нашего подразделения входило и измерение мощности экспозиционной дозы, так называемый – гамма-фон. По плану, измерения проводились по средам, составлялась телеграмма и передавалась в г.Минск. Для измерений использовали штатный прибор ДП-5.
27 апреля пришла телеграмма приступить к ежечасным наблюдениям. Пост СНЛК (система наблюдений и лабораторного контроля) начал выполнять указания. Все метеорологические станции также проводили измерения через час. Уже 30 апреля у председателя облисполкома состоялось совещание, на котором присутствовали санврачи, просто медики, представители гражданской обороны, милиции и гидрометеорологической службы. Ознакомили всех с секретной телеграммой. И понеслось…
1 мая в сторону юга направились специальные мобильные группы, которые по пути измеряли гамма-фон. Я с представителем штаба ГО выехал по дороге Ленинград-Одесса. Доехали до границы с Гомельской областью и нигде превышений не обнаружили. Решили проехать параллельно вдоль границы области в сторону Славгорода. И нашли то, что искали. По мере приближения к Славгороду, фон возрастал и превышал естественный в 100 раз. Заехали на метеостанцию, еще раз измерили – все подтвердилось. Доложили в штаб гражданской обороны, те — выше. А к этому времени уже появились первые беженцы из Припяти (город атомщиков рядом с АЭС). Вот тогда-то и поняли всю масштабность произошедшего.
Задача, которая стояла перед гидрометеорологами, усложнилась. Лесники изучали загрязнение лесов, сельхозники – полей, мы же занимались разведкой — изучали радиоактивное загрязнение населенных пунктов и составляли карты загрязнения территорий. Были и в 30-ти километровой зоне, и в самом Чернобыле, проверили практически все населенные пункты сначала Могилевской, а затем и всех других областей. Отбирали пробы земли, возили на анализ в Сосны, там были приборы, способные проанализировать радиоактивные вещества. Несколько позже и в РЦРКМ (Республиканский центр радиационного контроля и мониторинга окружающей среды) появились такие приборы. Пришли знающие специалисты, научились пользоваться сложными зарубежными приборами. На основании полученных данных принимались государственные решения – отселять населенный пункт или делать дезактивацию. Так что наши «разведданные» явились основой для Государственной политики по минимизации последствий аварии на ЧАЭС.
Было сложно, но с задачей справились. Люди работали с энтузиазмом, понимая, что если не мы, то кто выполнит задание. «Ликвидатор» – это звучит гордо. Сейчас другое время и другие законы – сейчас «Пострадавшие от аварии на ЧАЭС». Многих из моих друзей (с кем работали), уже нет с нами, но я их всех помню поименно, помню, помню…
